Популярность пластической хирургии растет с каждым днем, но о чем думают и мечтают сами пластические хирурги, известно мало. О себе и своих принципах работы нам рассказал один из самых успешных российских пластических хирургов Гайк Павлович Бабаян.

Семья и предназначение

Я всегда хотел стать врачом. Уважение к этой профессии мне с детства привил отец. В нашей семье буквально царил культ людей в белых халатах, и родные очень хотели, чтобы я выбрал медицину. Я прислушивался к ним, стремился оправдать их надежды и постепенно понял, что эта профессия стоит того, чтобы посвятить ей всю жизнь.

Знаки судьбы

Когда я заканчивал учебу в вузе, пластическая хирургия не была столь популярна, но так сложилось, что я выбрал именно ее в качестве своей специализации. Немалую роль в этом сыграли события 1988 года в Армении. Сильное землетрясение стерло с лица земли город Спитак, погибло огромное число людей, и еще столько же нуждались в оперативной помощи. Надо было, с одной стороны, спасать людей от смерти, а с другой — возвращать к полноценной жизни. Тогда из Москвы прилетела бригада опытнейших врачей, среди них были и специалисты по реконструктивной хирургии, профессионалы высочайшего уровня. У меня появилась уникальная возможность поработать с ними, посмотреть, как они во время операции буквально по крупицам заново собирали лица и тела жертв землетрясения. Это поистине ювелирная работа, и невозможно выразить словами ту радость и гордость, которую испытываешь, когда своими собственными руками возвращаешь человеку его внешность.

Об исправлении чужих ошибок

Ко мне приходит много людей исправлять чужие ошибки — таких пациентов даже больше, чем тех, кто решился на операцию впервые. Исправлять последствия неудачной пластики всегда сложно. В моей практике было несколько случаев, когда приходили пациенты, буквально доведенные до отчаяния несколькими неудачно проведенными ринопластиками. С каждым вмешательством результат только ухудшался, и людям психологически было уже сложно довериться новому доктору. Ситуация осложнялась и тем, что, обращаясь ко многим хирургам, они получали отказ: никто не хотел брать на себя ответственность, ведь риск очередной неудачи очень велик. Приходилось убеждать пациентов в том, что все будет хорошо, и восстанавливать нос практически из ничего. Но после операции люди возвращались к жизни, обретали легкое дыхание и радость бытия…

Сложнее таких операций, думаю, только одно — оперировать своих близких. С обычными пациентами легче сохранять спокойствие. А в случае с родными людьми все немного по-другому. Это двойная степень доверия и двойная ответственность, но и это можно сделать, если быть профессионалом и абстрагироваться. Особенно если знаешь, что лучше тебя это никто не сделает. Единственные, кого я бы точно не смог оперировать, — мои дети. Это я не могу объяснить, просто так чувствую…

О самом важном в профессии

В нашей профессии важно постоянно практиковать. Если врач делает одну-две ринопластики в месяц, суперспециалистом в этой области он быть не может, даже если закончил несколько вузов с отличием. Кроме того, не менее важно оставаться порядочным человеком. Ведь в нашей практике часто встречаются пациенты, выискивающие у себя несуществующие недостатки, или люди, которые, грубо говоря, не знают, чего хотят. Им нужны изменения, улучшения, и они требуют, чтобы хирург сказал, как этого добиться. Таких пациентов можно раскрутить на миллионы. Но если подходить к этому по-другому и откровенно рассказывать о том, какие процедуры можно сделать, а какие — еще рано, доверие к доктору повышается. Мои пациенты всегда рекомендуют меня друг другу — 99 % клиентов приходят по рекомендации. И это неудивительно. Они видят реальные результаты — как изменилось лицо знакомого человека — и верят им гораздо больше, чем отзывам на форумах и фотографиям до и после…

О задачах хирурга

Важнейшая задача пластического хирурга — воплотить в жизнь то, о чем мечтал пациент. Конечно, бывает, что возникает недопонимание и получается не тот результат, на который рассчитывали. Но мастерство врача заключается в том, чтобы понять, как реализовать мечту пациента исходя из имеющихся данных, показать, как он будет выглядеть, избавить от информационного мусора, почерпнутого из Интернета и околонаучной литературы. Либо вовремя остановить, если намечается тенденция к зависимости от пластической хирургии. Опытному хирургу это сразу видно.

Конечно, если случай запущенный, как ни отговаривай, такого человека никогда не убедишь, что лучше ему не делать операции. Здесь уже нужна помощь психолога. В таком случае в хирургическом вмешательстве можно отказать, сохранив свою репутацию и доверие людей…

О врачебной этике

Сейчас нередко можно услышать, что хирург работает по собственной, авторской методике. При этом зачастую не надо быть специалистом, чтобы понять, что это просто маркетинговый ход. Например, увеличение груди без разрезов. Какая пластическая хирургия может быть без разрезов? Разрез будет, просто его не будет видно! И таких примеров много. Более того, все методики разработаны и внедрены еще в ХХ веке, и с тех пор практически ничего кардинально не изменилось. Поэтому, по моему мнению, все авторские методики — это лишь способ хоть как-то привлечь пациента, если не хватает врачебного опыта и не получается традиционными способами получить результат.

О честности доктора

Я считаю, что с пациентами надо быть честным, поэтому всегда, когда меня спрашивают о тех или иных методиках, прямо высказываю свое мнение. Например, я крайне отрицательно отношусь к коррекции формы носа филлерами. И беда не в том, что человек фактически получает временный нос, а в том, что, на мой взгляд, результат всегда неэстетичный и негармоничный. То же самое касается лифтинга нитями после 45 лет. Я не против нитей — их можно ставить, но надо понимать, что подтяжку они не заменят. Поэтому нужно честно объяснять пациенту, что результат будет в обоих случаях, но после операции он продержится десять лет, а после нитевого лифтинга — максимум пару лет, а стоимость процедур примерно одинакова.

Об операциях в прямом эфире

С развитием соцсетей появилась мода на онлайн-трансляции. В прямом эфире показывают все что угодно, в том числе и операции. Я сам такого никогда не делаю и уверен, что нельзя открывать операционную для потехи любопытных зрителей, жаждущих крови и зрелищ. Это попросту неэтично по отношению к пациенту. Прямые эфиры возможны только для учебных и информативных целей, и проводить их надо в закрытых медицинских сообществах.

О мечтах

Когда-нибудь я обязательно напишу книгу. Мемуары о настоящей пластической хирургии. Очень многие писатели были врачами. Мне кажется, эта профессия позволяет тонко «препарировать» человеческие души, ведь через руки врача, оперирующего или ведущего прием, проходит столько разных людей, столько жизненных историй. Иногда бывают душераздирающие просьбы о помощи, просто крик души. И в этих просьбах такая надежда, такая мольба. Но есть ситуации, в которых даже пластические хирурги бессильны, и одна из них — шрамы.

Люди, насмотревшись сначала известных индийских, а затем голливудских фильмов, надеются, что можно полностью избавиться даже от самых страшных шрамов, но, увы, это не так. Приходится отказывать, чтобы не тешить пациентов напрасными надеждами. А они обижаются… Я думаю, что вылечить можно практически все заболевания, но полностью избавиться от рубцов вряд ли получится. Человеческое тело — это такая хрупкая оболочка, которую, увы, не всегда возможно восстановить полностью…

Единственное, чего я всегда хотел, — это приносить пользу. И могу смело сказать, что моя мечта осуществилась. Я дарю женщинам удовлетворение от своего отражения в зеркале. А если женщина довольна тем, что она видит, она становится более уверенной в себе, начинает любить себя и меняется не только внешне, но и внутренне. Вот так и получается, что иногда маленькая пластическая операция приводит к большим изменениям в жизни. А это дорогого стоит!