Она очень похожа на отца и меньше всего — на кого-либо из своих героинь. Ироничная‚ всегда с легкой улыбкой на лице‚ эта актриса идет по жизни смеясь и радуясь каждому ее мгновению‚ будь то подготовка к новому фильму‚ репетиция спектакля‚ воспитание детей или фотосессия для нашего журнала. Для съемки июльской обложки мы решили забраться высоко в горы — в альпийский дизайн-экоотель Bergland в австрийском Зельдене.
Интервью — месяц спустя уже «внизу»‚ в одной из московских кофеен на Малой Бронной. Алиса Хазанова одета просто – легкие летние брюки и рубашка. Идеальная осанка — годами выработанная балетная привычка. Во время разговора в кафе заходит знакомая актрисы: «Видела тебя в кино‚ это совсем не ты!» «Когда мне говорят‚ что не узнают меня на экране‚ — это самый ценный комплимент»‚ — замечает Алиса.
Екатерина ФАДЕЕВА («Красота & здоровье»): Я так привыкла видеть вас в профессиональных образах — в роли врача в «Последней сказке Риты», милиционера в «Сказке про темноту», офисного работника в «Кратком курсе счастливой жизни», — что сейчас даже странно, что на вас нет белого халата или милицейской формы. Вам говорили, что дресс-код вам идет?
Алиса Хазанова: Говорили. В фильме «977» — это моя дебютная работа у Николая Хомерики и его первый полнометражный фильм — я играла роль научного работника. Помню, мы снимали в конференц-зале одного НИИ и в какой-то момент работник организации принял меня за свою и спросил, где находятся розетки. Для меня это, конечно, было комплиментом: значит, трансформация произошла.
«К&З»: Как вы готовились к роли милиционера в «Сказке про темноту»?
А. Х.: За две недели до начала съемок я специально поехала во Владивосток, чтобы пройти стажировку и понаблюдать, как живут сотрудницы детского отделения милиции. Ходила с ними на обходы в неблагополучные семьи, смотрела, как они одеваются. Эти девушки, например, всегда носят шпильки — настоящее испытание, учитывая неровный ландшафт местных улиц.
«К&З»: Какие еще наблюдения сделали?
А. Х.: Во-первых, меня поразило, какой невероятной красоты девушки там работают. Когда я в первый раз пришла в детское отделение милиции Владивостока, даже не удержалась от вопроса: «Вы правда все здесь работаете?» Настоящие красотки! Во-вторых, они тщательнейшим образом следят за своим стилем. За две недели я не встретила там ни одной женщины с несвежим маникюром или без макияжа. К тому же они все умницы. В основном на эту работу устраиваются выпускницы педучилищ: для понимания детской психологии важно педобразование, да и льгот в милиции побольше.
И вот когда ты все это видишь изнутри, уже не просто надеваешь милицейскую форму, а включаешься в логику мышления этого человека, благодаря чему и складывается правдивый образ.
«К&З»: Чем еще вас впечатлил Владивосток?
А. Х.: Конечно своей природой. Несколько сцен мы снимали в тайге, и могу вам сказать: это настоящий космос! Там небо ближе, солнце ярче. Море и морские котики, трава по пояс, в которой ползают змеи, а стоит отойти несколько метров в лес, видны следы тигра. А еще во Владивостоке живут замечательные люди: из-за того что живут бок о бок с природой, они по-особому смотрят на мир. Наконец, слетав во Владивосток, я впервые почувствовала, какая огромная у нас страна.
«К&З»: Вы настоящая перелетная птица. Живя во Франции, постоянно курсировали между Москвой и Парижем, сейчас часто наведываетесь в Соединенные Штаты. Есть ли у вас специальная sky-программа по поддержанию красоты и хорошего самочувствия?
А. Х.: Главное правило — я никогда не ем в самолете, вместо этого пью много жидкости. Любая еда задерживает воду и забирает энергию на переваривание.
Чтобы избавиться от отеков и неприятной скованности в мышцах, сразу после перелета стараюсь заглянуть в спа — сделать лимфодренажный массаж или детокс-обертывание. И обязательно маску для лица. Во время съемки в дизайн-экоотеле Bergland визажист вашего журнала посоветовала мне маску под глаза Sisley — с тех пор наношу ее перед каждым полетом и сразу после.
«К&З»: В «Кратком курсе счастливой жизни» была смешная сцена, где ваша героиня Люба делает бьюти-эксперимент, заказав в интернет-магазине крем для вымени, — и вся покрывается сыпью…
А. Х.: Вот мне такие эксперименты несвойственны. (Смеется.) В плане ухода за лицом я консерватор. Уже много лет пользуюсь косметикой Menard линии Embellir, она прекрасно успокаивает кожу и снимает сухость после съемочного дня, проведенного в гриме.
«К&З»: Из салонных процедур для лица что делаете?
А. Х.: Во что я действительно верю, так это в ручные практики. Мой любимый мастер — Зинаида Кудрина — известный в Москве человек. Она делает массаж лица по своей запатентованной методике, используя специальные инструменты, напоминающие серебряные ложки. Мне этот метод очень подходит — она буквально лепит лицо. И самое приятное, что эффект наступает сразу после проведения процедуры и еще усиливается на следующий день. Незаменимый способ быстро прийти в себя перед ответственными мероприятиями.
«К&З»: Приходилось ли вам пробовать инъекции
красоты?
А. Х.: Мой косметолог считает, что пока еще рано. Вообще, стараюсь свести к минимуму инвазивное воздействие, хотя понимаю, что со временем мне наверняка что-то придется делать. Ведь лицо — мой рабочий инструмент. Для меня будет важно, чтобы процедуры anti-age не изменяли меня, а лишь слегка облагораживали возраст.
«К&З»: В дизайн-экоотеле Bergland вы попробовали процедуру для сияния лица на альпийских травах. Поделитесь впечатлениями.
А. Х.: Процедура очень понравилась, она хорошо питает кожу и раскрывает поры. Я опытный человек в плане массажа лица, так как много лет его делаю. И местная массажистка показалась мне весьма грамотной. В Альпах очень чистый воздух, и после ухода я почувствовала, что вдыхала его не только легкими, но и кожей. Мне вообще понравился этот дизайн-экоотель — небольшой, он давал уютное ощущение дома. Еще там был большой красивый бассейн, в котором приятно расслабиться после прогулок по горным тропам.
«К&З»: Какие еще уходы понравились в спа-зоне Sky Spa?
А. Х.: Массаж спины. Я вообще большая поклонница массажей. Но самое главное — три дня гуляла на свежем воздухе, для меня это лучшая спа-процедура, первое средство борьбы с усталостью после тяжелого грима.
«К&З»: Вспомните ваш самый необычный грим?
А. Х.: Пожалуй, это был грим Снежной королевы, когда мне выбелили лицо и волосы, а вдобавок сделали проволочную башню на голове. Интересный макияж был в «Темном мире», где я играю ведьму, — яркий, непривычный для меня образ — черные глаза, брови...
«К&З»: Правда ли, что все актеры Большого театра сами красятся перед выходом на сцену?
А. Х.: Правда. У нас даже была специальная дисциплина в Московском хореографическом училище, где нас учили краситься. Так что сделать корректировку лица или создать эффектные смоки сегодня для меня не проблема.
«К&З»: Ваши киноперсонажи, например та же Люба из «Краткого курса», практически без макияжа либо красятся очень просто…
А. Х.: Когда кажется, что грим минимальный, на самом деле — это огромная работа художника-гримера. Нейтральный макияж создать сложнее. К тому же надо, чтобы в нем была смысловая нагрузка. Люба — типичный консерватор. Поэтому красится она на автомате. И этот автоматизм мы хотели передать. А если вы обратите внимание, то увидите, что на протяжении всего фильма у нее одни часы, одни сережки и одна цепочка, которые она никогда не меняет. Потому что она не из тех, кто будет искать что-то новое, так же как и в личной жизни.
«К&З»: И тем разительнее кажется ее перемена в тот момент, когда она изменяет мужу?
А. Х.: Конечно! Вот почему в одной из сцен она сидит в офисе и говорит: «Я не понимаю, что мне делать», — и смеется. Ее программа дала сбой. И ей смешно оттого, что такое могло произойти с кем угодно, но только не с ней. Но жизнь часто бывает непредсказуема.
«К&З»: Вы «прожили» с Любой полгода — столько длились съемки «Краткого курса». Отвыкать от нее трудно было?
А. Х.: Адаптационный период после съемок всегда занимает недели две, хотя в этом случае он был особенно сложным. Приходилось вспоминать, как я хожу, как говорю, какие у меня жесты, интонация, как я, а не Люба одеваюсь…
«К&З»: Критики часто говорят, что вы не играете в классическом понимании этого слова — не объясняете эмоций…
А. Х.: Действительно, не люблю разжевывать все для зрителя, объяснять: сейчас я расстроилась, сейчас — обрадовалась. И эту критику воспринимаю как комплимент, потому что если нет наигранности, значит, ты нашел правильный способ изложения и к героине настолько приблизился, что уже живешь ее жизнью.
«К&З»: С кем из артистов вам было особенно приятно работать?
А. Х.: Мне повезло работать со множеством талантливых людей. Один из самых ярких опытов — сотрудничество с Вениамином Борисовичем Смеховым в спектакле
«Политеатра» «Волны». Это было для нас обоих необычное приключение. Вениамин Борисович — открытый, добрый и легкий человек с потрясающим чувством самоиронии.
«К&З»: Мне кажется, вам самоирония тоже свойственна?
А. Х.: Да, я вообще не понимаю, как жить по-другому.
Если слишком серьезно к себе относиться, можно с ума сойти, особенно в нашей профессии. Или, по крайней мере, испортить нервы. Работа актера сложная, ты постоянно выставляешь сделанное на суд людей. Конечно, кому-то это нравится, а кому-то — нет, и с этим можно справляться только с улыбкой и твердым намерением двигаться дальше.
«К&З»: Склонность к легкому восприятию жизни — отцовская черта?
А. Х.: Вообще-то папа мой — человек серьезный по жизни, юмор — это просто его профессия. Но он, правда, к себе тоже относится с легкостью и самоиронией, и, наверное, я у него во многом этому научилась. Впрочем, самоирония и маме моей свойственна, так что у нас это семейное. Это качество, кстати, не предполагает поблажек по отношению к себе — это в нашей семье тоже четко передается из поколения в поколение. Да, я очень много работаю, но не отношусь к себе как к героине.
«К&З»: Дети известных родителей часто сетуют на то, что их постоянно сравнивают с предками. Вас это волнует?
А. Х.: Абсолютно нет. Я вообще не из тех, кто сетует, мне такая позиция кажется слабой. Да к тому же и не сравнивали меня никогда — мы же в разных сферах работаем. Я занимаюсь тем, что мне интересно, и рада, что у меня есть свой зритель.
«К&З»: Осенью на экраны выходит фильм Олега Асадулина «Темный мир: Равновесие». Необычный жанр, где вы сами даже выполняете трюки. Наверняка усиленно ходили в тренажерный зал, когда готовились к роли?
А. Х.: «Темный мир» — действительно новая для меня тема. Если раньше я снималась в психологическом кино, то это — стопроцентный экшен. У меня, конечно, была дублерша-каскадер, но некоторые трюки выполняла самостоятельно. Например, я летаю в фильме: моя героиня — ведьма, и, чтобы изобразить полет, меня привязывали на каскадерские крюки и поднимали на несколько метров от земли.
Специально перед ролью я не изменяла свой режим тренировок. В обычной жизни занимаюсь пилатесом и йогой, иногда хожу танцевать — люблю джаз и хип-хоп. Правда, признаюсь, из-за занятости могу на месяц оставить все тренировки.
Когда-то у меня была мысль заняться горными лыжами, но первый спуск обернулся травмой. Впрочем, на горнолыжном курорте можно не только кататься, а приятно провести время, гуляя и дыша горным воздухом или на процедурах в спа, как я делала это в дизайн-экоотеле Bergland.
«К&З»: Из-за травмы вы вынуждены были уйти из труппы Большого театра и навсегда оставить балет. Как помогали себе пережить этот непростой период?
А. Х.: Я сделала операцию, а после выхода из больницы решила освоить сноуборд. (Улыбается.) Правда-правда. Почему-то мне это важным казалось для преодоления внутреннего страха. Научилась, но продолжать не стала. Решила, что есть другие приоритеты. Конечно, в момент травмы я была немного потерянная. Сейчас понимаю, что ничего не делается просто так, и травма дала мне толчок к новому витку развития.
«К&З»: То есть вы не жалеете о том, что получили такой удар судьбы?
А. Х.: Абсолютно нет. Более того, травма произошла в тот момент, когда я начала сомневаться в своей балетной карьере. Работая в Большом театре, в какой-то момент понимаешь, что ты просто винтик в огромной сложной махине. И эта махина, она на 100 % будет работать не только без тебя, но даже без людей, которые добились максимальных результатов в профессии. Когда это осознаешь, важно определить для себя, способен ли ты пойти на это или хочешь пуститься в свободное плавание. Я уже была готова выбрать второе — и тут получила травму.
«К&З»: Вы вообще склонны доверять подсказкам?
А. Х.: Мне кажется, что умение доверять интуиции — полезный навык. Мы часто загоняем ее в угол, что не всегда правильно. И, прокручивая назад ту или иную ситуацию, понимаем, что именно тот первый проблеск — неосознанный, интуитивный — и был правильным. Он тоже основан на нашем опыте, просто подсознательный.
Все мы слышали истории, когда, например во время пожара, кто-то принимает странное решение и единственный выживает. А все остальные, включая профессионалов-пожарных, — нет. А когда потом его спрашивают, почему он поступил именно так, не может ответить, только чувствует, что это было правильно.
«К&З»: Но чтобы услышать эти подсказки, нужно особое состояние тела и духа?
А. Х.: Для этого нужна либо критическая ситуация, когда все чувства обострены, либо — и в обычной жизни это ценнее — состояние спокойствия. Потому что, находясь в панике и страхе, ничего услышать нельзя.
«К&З»: Что вам помогает обрести спокойствие?
А. Х.: На самом деле я человек очень эмоциональный, это со стороны кажется, что я спокойная. Просто иногда могу изменять угол зрения, смотреть на ситуацию со стороны. И всегда пытаюсь найти ироничный подход к любой проблеме. Иначе можно закопаться в темный угол, не понимая, что выход — вот он, совсем рядом.
«К&З»: Вы танцевали с пяти лет. А ваши дети так же упорны, как и вы?
А. Х.: У меня было желание с пяти лет заниматься балетом, оно было исключительно мое, а родители меня поддержали. Помню, с каким азартом я занималась, а потом, уже учась в училище, как мы, студенты, засматривали кассеты с Михаилом Барышниковым, Майей Плисецкой и Сильвией Гилем. Бегала в Большой театр и по десять раз пересматривала уже заученные до движения партии любимых солистов. Откуда это берется у ребенка, не знаю. Но сейчас я смотрю на свою младшую шестилетнюю дочку и вижу в ней эти же черты.
Недавно у нее появилось желание кататься на скейте. Сначала пробовали заниматься сами, потом поняли, что без тренера не обойтись, и нашли молодого парня, который катается много лет. Я смотрю на нее и понимаю, что эта упертость — свойство личности. Она падает, встает, снова падает — и ни жалобы, ни звука.
«К&З»: Как воспитываете детей?
А. Х.:
Я придерживаюсь точки зрения, что ребенок с того момента, как он родился, — это уже отдельная личность. Задача родителя — всего лишь помочь эту жизнь открывать и, конечно, учить простым вещам, потому что если не научите вы, то кто же? Если кто-то из моих детей забывает сказать «спасибо», я спокойно напоминаю ему об этом. Мне несложно. В конце концов ребенок сам, видя реакцию людей, понимая, что им нравится, когда их благодарят, научится это делать.
Еще я стараюсь дать моим детям возможность попробовать как можно больше вещей. Они склонны увлекаться и быстро остывать, и мне важно дать понять, что чем-то можно заниматься длительное время. Если моя старшая дочь после двух уроков игры на фортепиано говорит, что ей скучно, я прошу ее позаниматься пару месяцев, увидеть результат и уже потом принять решение. Так, путем проб и ошибок, находится по-настоящему волнующая ребенка тема. В случае со старшей дочерью такой темой стал большой теннис.
«К&З»: Водите ли детей в театр?
А. Х.: Они ходят на разные спектакли и уже посмотрели «Агата возвращается домой» — мой моноспектакль, который я играю в театре «Практика». Это философское представление, которое заставляет задуматься и детей, и взрослых, сыгранное по тексту Линор Горалик. Нашей задачей было сделать сказку из ничего, создать иллюзию внезапного рождения чуда. У меня был необычный костюм, придуманный художником Галей Солодовниковой, — белое платье с объемной юбкой — солнцем. Когда эта юбка раскрывалась, она работала как экран, на который проецировалось изображение. И дети, и взрослые очень хорошо реагируют на этот спектакль, впрочем, дети более непосредственно. Понравился спектакль и самой Линор: она приходила на премьеру и осталась довольна.
«К&З»: Какие еще у вас есть любимые совместные занятия с детьми?
А. Х.: Мы все очень любим рисовать. Не подумайте, что у нас дома художественная школа. Мы просто любим сам процесс. Еще мы любим играть в «Уно», у нас это всегда весело выходит. К счастью, у меня читающие дети,
я и сама люблю читать, и частенько мы проводим вечера с книжкой.
«К&З»: Что запрещаете детям?
А. Х.: Мне очень повезло с детьми, запрещать пока не приходилось, всегда было достаточно один раз сказать. Но стараюсь следить за тем, чтобы у них не выработалась привычка к телевизору. Пока что они смотрят только фильмы и мультики на дисках, иногда, когда мы в дороге, — включают детские каналы, но это все. Как долго я смогу эту ситуацию адекватно выстраивать, не знаю.
«К&З»: Вы танцевали в Большом театре, исполняли главные роли в кино, играете спектакли в театре, подумываете о преподавании. Откуда такое желание объять необъятное?
А. Х.: Я адепт синтетического искусства. Мне кажется, что в наши дни не столько важно, как сказать, сколько — что именно. А для точности высказывания важно подобрать тот «язык», который выразит идею максимально полно, донесет эмоцию до зрителя. Это может быть кино, танец, литературное чтение со сцены…
Пытаться удивить формой или необычным художественным ходом, за которым ничего не стоит, — на мой взгляд, это манипуляция. И я рада, что жизнь дала мне возможность попробовать разное. Не сомневаюсь, что буду учиться и дальше.
