Ей аплодировали в Метрополитен-опере и «Опера Бастилия», «Штаатсопер» и «Дойче Опер» в Берлине, Дрезденской и Национальной опере Мехико. Когда она исполняет партии в Мариинском, билеты раскупают за полгода. Сегодня Елена Стихина — наш гость, и мы откровенно говорим с ней о музыке, судьбе и просто о жизни.
Когда Патрисию Каас сравнивали с Эдит Пиаф, она сердилась и говорила: «Пиаф есть Пиаф, а я есть я». Как вы относитесь к тому, что вас называют второй Нетребко?
Сейчас многих певиц называют второй Нетребко, второй Каллас… Я отношусь к этому положительно. Анна Юрьевна для меня — непререкаемый авторитет, она яркая звезда, выдающаяся личность, очень талантливая певица и невероятно интересный человек — открытый, добрый, искренний. Сравнение с ней не может быть обидно, а, наоборот, приятно и радостно. Другое дело, что я никогда не смогу стать второй Нетребко, да и никто не сможет ей стать — ее невозможно повторить.
Когда три года в Парижской опере вам пришлось не просто страховать оперную примадонну, но и выступать вместо Анны Нетребко, какие чувства испытывали?
Смешанные чувства. Ведь я тогда была еще в самом начале, да я и сейчас еще в начале, а то были мои первые шажочки в профессии. И мне безумно хотелось попасть на сцену Парижской национальной оперы — opera Bastille. Вместе с тем был, конечно, страх. Я же понимала, что раз зритель пришел на Анну Нетребко, а видит другую певицу, то тут можно ожидать всякого. Кроме того, это еще и большая ответственность за выступление на таком высоко заявленном уровне. Важно не посрамить певицу, которую заменяешь, и сам театр, который тебе доверил спеть эту партию. И вот когда стало известно публике, что Анна Юрьевна заболела и вместо нее стану петь я, из зала стали доноситься буканья. Представляете, зал, где собрались 4000 человек, буквально гудел от негодования. И я все это слышала не по трансляции, а вживую, потому что мы уже стояли на сцене, когда объявляли замену. Спасибо Елене Арнольдовне Заремба за поддержку (она пела Ларину), все время мне повторяла: «Ленок, держись, Ленок, не плачь…»
Но я знаю, что ваше вступление было тепло встречено французской публикой?
Зал потеплел после сцены письма, я это почувствовала. А когда меня провожали аплодисментами, стало понятно: парижская опера меня приняла.
Трудно представить, как это можно петь, когда подкатывают слезы. Кстати, а в Консерватории не учат справляться с критическими ситуациями, ну хотя бы как с этой, в «Опера Бастилия»?
Нет. Этому учит только личный опыт. Психологические штучки здесь вряд ли сработают, нужно уметь мобилизовать внутренние силы.
А скажите, все эти слухи о беспощадной конкуренции в оперном мире имеют под собой хоть какую-то почву?
Я с этим, тьфу-тьфу-тьфу, не сталкивалась. Мы сейчас живем немного в другом мире — темп жизни ускоряется с каждым днем. Все границы открыты, очень много театров, у артистов очень много работы. Так что интриги плести просто некогда. Во всяком случае, у нас в Мариинском думать о конкуренции не позволяет занятость своим делом.
В мире, где деньги и связи играют очень большую роль, карьерный взлет всегда вызывает вопрос: как это удалось? Вот как вам удалось так быстро и высоко взлететь?
Думаю, об этом нужно спросить тех людей, которые брали меня на работу и кто дал мне возможность развиваться. Потому что сама я могу сделать только то, что от меня зависит, я не могу повлиять на мнения людей. Я вообще придерживаюсь одного простого старого правила: «делать все, что от тебя зависит, а невозможное сделает Бог». Я стараюсь качественно делать свою работу, пытаюсь донести до зрителей свое понимание произведения и свои чувства. И моя главная задача — сделать людей чуточку счастливее с помощью оперы, чтобы, выходя со спектакля, у них не было ощущения потерянного времени. И еще я каждый день благодарю судьбу и Всевышнего за то, что у меня есть возможность заниматься любимым делом.
В современной опере талант может пробиться сам?
С одним только талантом, без труда, пробиться не получится. Все должно быть в комплексе. Ведь до того, как певец выходит на сцену, он учит, потом впевает партии, много репетирует, порой несколько месяцев и даже год. Тем более что партии звучат на разных языках…
Вы сколькими языками владеете?
Говорю только на английском, понимаю и немного говорю на немецком, итальянском и французском. Но все партии, которые пою, естественно, я знаю, знаю и грамматические особенности языка, без этого выучить партию я не могу.
Каким образом вы тренируете свою память?
Собственно, разучивание партий — это и есть тренировка памяти. Но когда чувствую перенапряжение, пью витамины, никаких специальных препаратов, в том числе и ноотропов (препараты для улучшения работы мозга), я не принимаю. И к врачам за рецептами не хожу по банальной причине — нет времени.
А теперь давайте вернемся в прошлое. Вы родились в небольшом городке на Урале, далеком от оперы и симфонической музыки, но выбрали именно оперное пение. Вас кто-то наставил на этот путь или это был ваш личный выбор?
На мой выбор стать певицей, помимо семейных музыкальных привязанностей, в большей степени повлияла учеба в музыкальной школе — она единственная в нашем городе. Но учиться игре на фортепиано я не хотела, да у меня это не очень и получалось. Это не мое. А вот петь нравилось. И после окончания музыкальной школы моя педагог Татьяна Александровна Плюхина направила меня в кружок классического пения при местном ДК «Современник». Там я встретилась с Ольгой Сергеевной Хрулевой — фанатом (в хорошем смысле этого слова) классической музыки. Она оценила мои данные и настоятельно повела в мир классической музыки. И мне это очень понравилось.
Расскажите о своей семье. Кто ваши родители? Каковы традиции вашего дома?
Мой папа — инженер-металлург, мама всю жизнь проработала в торговле. Но они оба любили музыку, и в нашем доме всегда звучала классика, а телеканал «Культура», по-моему, вообще не переключался. Но я повторяю, атмосфера семьи не особо влияла на выбор специальности. К примеру, мой старший брат никогда не занимался и не занимается музыкой. В юности он, как все мальчишки, слушал хеви-метал, рок, и я вместе с ним. И кстати, благодаря ему прониклась к року. До сих пор считаю: хороший рок — это очень круто. Я вообще люблю качественную музыку.
Брат не обижал вас в детстве, как это обычно случается со стороны старших?
У нас, наоборот, террор был со стороны младших, то есть с моей. У брата характер спокойный, он терпеливый, а я была задира и все время его доставала. Мне хотелось играть с ним в войнушку, прыгать, скакать. Но при этом я была такой умеренный сорванец — ничего из рук вон выходящего, абсурдного и непозволительного не совершала.
В Московскую консерваторию вы поступили с первого раза и после ее окончания вам было предложено поступать в аспирантуру, но вы выбрали центр Галины Вишневской. Почему?
На самом деле в аспирантуру я не поступила и мне было предложено платное обучение. Но это очень дорого, а у меня не было такой возможности. Я вообще не понимаю, как творческое обучение может быть платным. Если у человека есть талант, его надо развивать, нужно учиться. А если нет таланта, то никакая аспирантура тут не поможет. В общем, после этой ситуации поняла: видимо, я получила от Консерватории все, что возможно. Решила поступать в центр Галины Вишневской и никогда об этом шаге не пожалела. Огромное впечатление произвела на меня мой педагог Маквала Филимоновна Касрашвили. Именно она мне преподала важный жизненный урок. Он заключался в следующем: когда мы учимся пению, всегда ждем, что вот сейчас педагог нам все объяснит, покажет технику, а мы, быстро освоив ее, тут же запоем так, как надо. На самом же деле никто не может научить петь, это сделать ты можешь только сама. Вот вроде простая истина, но она почему-то не сразу доходит. И я поначалу думала, что нужно получить от педагога золотой ключик, который откроет все пути. А на самом деле никакого золотого ключика нет, ты до всего должен дойти сам и всему сам научиться. Это очень ценный урок,за который я благодарна своему педагогу.
Тогда скажите, ваш голос — это природный дар или результат работы? Ведь в вашем репертуаре большие драматические партии — «Саломея» Штрауса, Леонора в «Трубадуре», Зиглинда в вагнеровской «Валькирии».
А это все вместе. Одного без другого не бывает. Есть люди, которые не имеют выдающихся данных, но, обладая прекрасной техникой, делают мировую карьеру. Но сам ты никогда не сможешь правильно оценить свой голос — это в компетенции концертмейстеров или коучей. Поэтому можно сколько угодно мечтать о той или иной партии, но пока голос не даст понять, что время пришло, все будет безрезультатно. В таких случаях я не устаю повторять одну и ту же фразу: «Голос знает лучше». И как показывает мой уже опыт, это действительно так.
По окончании учебы вам было предложено место в Приморском театре оперы и балета. Не было ли сомнений в том, что, улетая из столицы за 9000 км, вы станете заложницей регионального театра?
Вы знаете, я выросла в провинции, в очень маленьком городке, у нас население всего около 50 000 человек. В детстве даже Екатеринбург мне казался очень большим городом. Так что Владивосток — столица Приморского края и такой красивый город — мне не казался провинциальным. И потом, не все же люди живут в Москве, как говорится, и за МКАДом жизнь есть. Почему бы мне не работать во Владивостоке в Приморском театре оперы и балета, который позже стал сценой Мариинского театра? К тому же честно вам скажу: до Владивостока сразу после учебы я проходила прослушивание в московских театрах, но на тот момент у них не было необходимости в таком голосе, как у меня. А может, я была недостаточно хороша для них. Как бы там ни было, я поняла, что мне нужно совершенствоваться, искать свой путь и работать только по специальности. Поэтому, когда получила приглашение в Приморский театр, с радостью полетела на восток — это была возможность заниматься любимым делом.
Случались ли в вашей карьере курьезные или неординарные случаи?
Так сразу я и не вспомню. Это была премьера Парижской оперы «Князь Игорь». Во время наших выступлений случилась забастовка. Мы спели всего три спектакля и последующие спектакли отменили. Чем не курьезный случай?
Что бы вы сказали сейчас той Лене Стихиной, которая стоит еще только на первой ступени певческой карьеры?
Дерзай. Иди вперед. У тебя все получится.
Ваш сценический труд требует огромной выносливости, душевных сил и крепкого здоровья. К врачам, как вы уже сказали, вы не ходите, а как поддерживаете себя физически да и морально тоже?
Я очень люблю плавать и при первой возможности иду в бассейн. Еще люблю русскую баню, и хорошо бы, чтобы пропарил профессиональный парильщик. Также, когда есть время, занимаюсь йогой.
А какие отношения у вас с едой, можете ли, к примеру, себе позволить есть на ночь?
В школе я была довольно пухленьким ребенком, вообще, надо сказать, что в нашей семье все не худышки. Но к 21 году я похудела за год на 20 кг, приложив для этого много усилий — это и плавание, и диеты. И сейчас придерживаюсь этой системы, но иногда по-прежнему себя балую пирожными и мороженым.
Как часто вам удается брать отпуск и где вы его проводите?
Только недавно вернулась из Таиланда, была там первый раз, и мне очень понравилось. Я много плавала, гуляла, ела вкусные фрукты и радовалась жизни.
У такой успешной, талантливой, красивой и статной девушки, как вы, вероятно, непростые требования к сильному полу. Какие качества в мужчинах вы цените и кто он, герой вашего романа?
Для меня важно, чтобы мужчина был умный, морально и физически сильный, потому что девушек надо носить на руках. Порядочность, ответственность — это тоже очень ценно.
А в каком вы сейчас статусе?
В статусе «замужем».